Живые и неживые книги

[0400027]

Да, Макс Фрай это всегда встряска. После него ощущаешь себя ковриком, который долго-долго трясли, потом еще и похлопали. Вроде бы и все на месте, но в то же время все как-то не так. Новый взгляд, мысли какие-то чуть более упорядоченные, отношение к жизни… в общем все, что в обыденной жизни старательно прячешь не только от окружающих, но и от самого себя, дабы не возникло соблазна, дабы не усложнять себе жизнь. А после Макса на какое-то время забываешь об этом здравом смысле и позволяешь себе поверить в чудо, увидеть его, почувствовать, пощупать руками.
Я тут на днях размышляла о живых и неживых книгах. О том, что в первом случае ты легко окунаешься в созданный автором мир, благополучно проживаешь в нем какое-то время и возвращаешься с новым приобретенным (или же без него) опытом, с новыми впечатлениями, ощущениями. Словно прожил кусочек чужой жизни. Ну, а с неживыми – все проще. Там ты никуда не попадаешь, ничего не проживаешь. Ты читаешь такую книгу просто как.. просто как книгу. Набор букв, которые складываются в слова. Слова складываются в предложения, абзацы, эпизоды. Ты это видишь, понимаешь, отвлеченно следуешь за ними, словно слушаешь сказку или рассказ в зависимости от жанра. И дело здесь не в мастерстве автора, и не в субъективном «нравится - не нравится», поскольку в качестве примера мне вспомнилась «Война и мир» Толстого, «Белая гвардия» Булгакова, а на другую чашу весов легли «Преступление и наказание» Достоевского, недавно прочитанная книжка, автора которой сейчас даже и не вспомню (причем в литературно-художественном плане данное произведение вряд ли имело какую-либо серьезную ценность, так как ляпы были видны даже мне и даже без особого анализа). И если произведения второго примера являли собой яркий пример «живых» книг, то первые – увы, при всем моем уважении к авторам, при всем признании их заслуг и талантов – к «неживым». И нравится – не нравится здесь совершенно не играет роли. Бывает, что в «неживых» произведениях и сюжет лихо закручен, и герои приятные и симпатичные, и мир вполне себе ничего, но увы…А с живыми все совершенно иначе: к примеру, если «роман неизвестного автора» мне был хотя бы симпатичен, то «Преступление и наказание» скорее всего навсегда останется для меня книгой ужасов.
А вот сегодня мне хочется провести еще одно разделение теперь уже среди живых книг. Я бы разделила их на сюжетные, читая которые погружаешься в созданный писателем мир и следуешь за героями, и в персонажные, читая которые погружаешься не в мир, а в героя. Ты становишься этим героем и вместо него проживаешь отрезок жизни, описанный в произведении. Думаю, не стоит и говорить, что вторые затягивают меня гораздо сильнее. К ним безо всякого сомнения можно отнести все ранние произведения М. Фрая (ранние, потому что последние его произведения, на мой взгляд, утратили не только эту способность, но и вообще как-то перестали быть живыми), еще сюда же я отнесла бы Р. Хобб, ну, и конечно Достоевского. Ну, это так, на вскидку. В принципе, существует еще множество авторов которых можно смело зачислить в эту группу.
Но суть не в этом. Мне просто интересно, что же делает произведение живым? Какой прием или не прием, а что-то иное позволяет книге ожить и захватить читателя? И еще мне интересно много ли людей читают таким же образом?
К примеру, одна моя знакомя сказала, что иногда, да, у нее бывает, что какой-то эпизод захватывает ее и она погружается в него. Но это бывает нечасто, и по окончании такого эпизода она без проблем принимает реальность. Мне же сложнее. Ну, если я погружаюсь просто в мир, то, в принципе, вынырнув обратно, достаточно быстро возвращаюсь к реальности, а вот в случае с погружением в героя все иначе. Я уж не говорю о такой мелочи как концовка книги (поэтому я и боюсь до дрожи книг, в которых нет хеппи-энда). Даже если в книге хеппи-энд, но автор завершил ее негармонично (то есть в конце книжки герой как бы выпрыгивает из своего логического образа, совершает поступки или ведет себя как-то неправильно согласно ЕГО внутреннему содержанию), то испытываешь не разочарование, а … словно ушат холодно воды, словно лицом в снег, словно со всего маху врезаешься в стену, неожиданно возникшую на ровной дороге. Бр.. мерзкое ощущение. Но даже если этого не произошло, даже если герой (а вместе с ним и я) до конца остался в образе, возвращаться все равно непросто. За время чтения я настолько перевоплощаюсь, что даже начинаю мыслить, рассуждать, как герой, вести себя в каких-то критических ситуациях как он. О! кстати, вспомнила закономерность беспокоившую меня одно время: читая книги Л.Гамильтон, да и в течение нескольких дней после их прочтения, я бывала такой стервой, даже местами сволочью, у меня так мерзко портился характер. Теперь-то мне понятно, что происходило и даже немного смешно, но в то время было жутко неуютно, даже порой страшно.
Вот я и вернулась к М.Фраю. Его «Жалобная книга» - кажется последнее из раннего, что я не читала. Впечатления, как и после «Энциклопедии мифов», то есть сильнейшие. Хотя немного легче, все же делить внимание и вживаться в образ двух героев – это и сложнее, и интереснее, и… и легче потом возвращаться. Так что вернулась я быстро. А уж остатки бури в душе можно будет неспеша разложить по полочкам в ближайшие дни. Благо выходные и ничто не должно сильно отвлекать от внутренней ревизии.
Все же Макс – это чудо. Пилюля, о-очень действенная, надо заметить, пилюля.